Мостовенко Василий Васильевич

Василий Васильевич Мостовенко

Справка

Фамилия:

Мостовенко

Имя:

Василий

Отчество:

Васильевич

Дата рождения:

1850 год

Место рождения:

Кушвинский завод Верхотурского уезда Пермской губернии

Дата смерти:

Точная дата смерти неизвестна. Возможно 1917 год

Биография

Окончил Санкт-Петербургский горный институт (1869), горный инженер.

Награжден орденами Святого Станислава III степени (1883), Святого Станислава II степени (1888), Святой Анны II степени (1890), Святого Владимира IV ст. (1894), Святого Владимира III степени (1899), командорским крестом французского Почетного легиона (1901), Святого Станислава I степени (1902), Святой Анны I степени (1915). Тайный советник (1911).

В 1869 г. направлен в распоряжение Главного начальника Уральских горных заводов. Работал в Гороблагодатском горном округе (1869), на Нижне-Исетском заводе (1870), Березовских золотых промыслах (1870—1871), Уральской химической лаборатории (1871—1875). В 1875 г. командирован на частные золотые прииски в Оренбургскую губернии: усовершенствовал золотопромывальные устройства. В 1885—1911 гг. — директор, управляющий Екатеринбургской гранильной фабрикой: на фабрике создано немало шедевров камнерезного искусства, в частности, карта Франции, изготовленная для Парижской выставки 1900 г. С 1911 г. — управляющий Петергофской гранильной фабрикой.

Участник общественной жизни Екатеринбурга: гласный Екатеринбургской городской думы (1872—1880, 1888—1891); почетный мировой судья по Екатеринбургскому уезду (1894—1915); с 1903 г. — почетный член попечительского совета Екатеринбургской художественно-промышленной школы; действительный член благотворительного общества, действительный (1872) и почетный (1909) член УОЛЕ (в 1912 г. пожертвовал библиотеке УОЛЕ 829 книг), действительный член общества велосипедистов-любителей.

В. П. Микитюк.

См. также

Директор гранильной фабрики В. В. Мостовенко среди мастеров фабрики. Фото конца ХIХ в.

Дом В. В. Мостовенко (Главный проспект, 51)

Изображение карты Франции, изготовленной на Екатеринбургской гранильной фабрике. Фото 1914 г.

Василий Васильевич Мостовенко возглавил фабрику в 1885 г. в возрасте 36 лет. Наследство ему досталось не из приятных: «здание разрушилось, полы провалились, станки были в полуразрушенном состоянии». Он поставил перед собой задачу — превратить предприятие, до того удовлетворявшее только вкусам императора и придворных, в пример высокого уровня российской промышленности, предмет государственного престижа и национальной гордости. Для этого ему пришлось привнести в дизайн изготавливаемых вещей новую стилистику, а главное, добиться подлинного европейского признания.

Всемирная Парижская выставка 1900 г. — триумф екатеринбургской фабрики и лично В. Мостовенко. Представленная на выставке мозаичная карта Франции из уральских камней получила высшую награду, а директор фабрики — командорский крест Почетного легиона. Карта была изготовлена по его личному проекту, два года без выходных над ней трудился весь коллектив, а сам Мостовенко «повредил себе глаза, наблюдая за пришлифовкой камней». Итак, представьте себя посетителем Всемирной выставки в Париже ровно столетие тому назад. Перед вами на мраморной плите площадью 1 м² все 86 департаментов Франции, набранные яшмой (калканской, кофейной, орской и т. п.) в сочетании с агатом, сердоликом, нефритом. 106 французских городов обозначены уральскими самоцветами, их названия выполнены золотом, реки и озера из платины. Карта сразу стала достопримечательностью знаменитого Лувра, но здесь у нас на Урале о ней не особенно вспоминают, даже в юбилейный год.

Утраченный Главный проспект, А. Беркович, Статья опубликована в журнале «Домострой». № 5, 2000 год

---

1900. Правительству Франции подарена мозаичная административная карта Франции екатеринбургской работы, экспонировавшаяся на Всемирной парижской выставке 1900 года. Работа над картой велась в 1897—1900 годах.

Живые подробности о работе над картой и акте дарения дошли до нас в мемуарах директора Екатеринбургской гранильной фабрики горного инженера Василия Васильевича Мостовенко, написанных в 1911 году:

«Летом 1897 года Управляющий Кабинетом спросил, что я буду делать для выставки 1900 года в Париже. Я ответил: вазы и все подобные изделия уже набили оскомину, предлагаю сделать из разных камней карту, но какой страны, не сказал. Управляющий предложил мне подать о том рапорт, который я и писал ему, кажется в июле, из Ялты. Просматривая карту России, я не нашел возможности исполнить ее целиком. Контуры выходили безобразными, ибо Сибирь далеко распространилась на восток, да и средне-азиатские владения портили фигуру. Получалось что-то вроде Пифагорова костюма. Сделать же одну Европейскую Россию, по фигуре подходящую к фигуре Франции, считал недопустимым, потому и остановился на карте Франции, ведь оно и прилично, предполагая, что это изделие останется во Франции, и еще потому, что тогда было увлечение этим государством, ожидались от союза с этой страной великие и богатые милости.

По возвращении из Крыма я не получил ответа на мой рапорт, но все же, зная порядки, начал резать камни и вообще подготовляться к карте.

Прошло пять месяцев, и вот 1 января 1898 года получил телеграмму от Управляющего: приступить к работе карты, во всем согласно моего рапорта, вести работы усиленно, дабы карта была окончена к открытию Выставки. Выписал из Парижа разных карт и, выбрав подходящую, написал о присылке еще пяти таковых же. В полученном же экземпляре раскрасил акварелью департаменты под цвет яшм, наклеил на картон и разрезал на части, отделив конечно, каждый департамент один от другого. Чтобы избежать пестроты, пришлось несколько раз перекрашивать карту, да и заменять одну яшму другою, более подходящую к соседней.

Карту решили сделать так; департаменты из разных яшм, прилегающие государства — Бельгию, Германию, Италию и Испанию — из калканской яшмы, море из волнистого мрамора, реки из платины, города — из драгоценных камней, надписи — из золота и раму — с угловатым украшением из Николаевской яшмы.

Размер карты: один метр в свету, то есть, кроме карты, ширина брусьев рамы четырнадцать сантиметров, так что вся карта имела один метр и двадцать сантиметров. Карта квадратная. Вес — сорок девять пудов.

Тогда сделали фацеты, теперь департаменты резко разграничивались. Карта стала живее и имела плоский вид. Громадный труд был в пришлифовке департаментов, особенно — пришлифовывать границы Германии, длинные и фигуристые. Хотя все прилегающие к Франции государства исполнены из целых кусков калканской яшмы, но все же я рискнул отделить фацетами Эльзас и Лотарингию от остальной Германии. Теперь это кстати, а тогда я получил от генералов с немецкими фамилиями несколько замечаний и даже упреков в незнании географии. Хотя я рискнул отделить Эльзас и Лотарингию от остальной Германии фацетом, французам уже на выставке этого показалось мало, они писали мне и печатали открытые письма, требовали объяснений, зачем я Эльзас и Лотарингию сделал из черного мрамора. Эти ведь корреспонденты по простоте душевной думали, что вся карта собрана из мрамора, а надо бы сделать Эльзас и Лотарингию из цветных камней Франции. Зачем я на этих государствах поместил буквы A и G, входящие в состав слова ALLEMAGNE. Просили заменить этот обижающий их камень другим.

Изрезав много мрамора, я добился того, что получил иллюзию волн.

Для сборки карты был устроен особенный стол, допускавший наклон столешницы во все стороны, что значительно облегчало сборку. Основанием карты служила мраморная доска, двух вершков толщиною, на которой вырублены борозды, а к частям карты (департаменты) были прикреплены на зубной цемент скобки. В борозды (замки) помещались скобки департаментов и заливали легкоплавким сплавом. Для укрепления надписей, рек, вставок драгоценных камней, обозначающих названия городов, высверливались дырки в яшме, а к платине и золоту припаивались золотые штифтики, и все это укреплялось сплавом.

При сборке постигла неудача: прикрепив три департамента на северо-западе, мы собрали всю карту, и оказалось, что Испания отошла на целый дюйм от Франции. Тогда на эти департаменты поставили электрические утюги, вытопили легкосплавный сплав и собрали всю карту, но не заливали сплавом. Затем вынули два департамента и приставили (прилили) Атлантический океан и снова вставили два департамента. Вышло удачно. После сборка пошла легче: вынимали по очереди департаменты и приливали соседние.

Для прочности к нижней поверхности мраморной доски приделаны две массивные стальные полосы, на которых высверлены дыры с винтовою нарезкою для крюков при подъеме карты и для прикрепления ее к укупорочному ящику. Между этою доскою и ящиком была проложена толстая резина.

Драгоценные камни выбирались особо тщательно. Припомню некоторые: Париж обозначен сиберитом (красный турмалин). Сиберит этот принимают за рубин, настолько он хорош. Шербур — александритом. Марсель -великолепным изумрудом, который я купил у мастера-гранильщика, а тот его приобрел у башкира, работавшего на Изумрудных копях. Сей башкир, видимо, украл камень, проглотив его, и носил в утробе пять суток; кристалл оказался настолько велик, что вторичное появление его на свет божий произошло при помощи доктора. Из кристалла выгранено две большие вставки и много малых. Не помню, какой город изображен гиацинтом. С этим камнем мы повозились: укрепили в карту, и он лопнул, пришлось искать новые камни. Из найденных лучшим заменили лопнувший, наконец этот устоял. Гиацинты мастера проваривают в масле, поэтому они часто и лопаются.

Работа карты производилась на три смены, при сверхурочных работах, оплачиваемых не скупо: рабочие получали много, и материальное положение их заметно улучшилось. Я же повредил себе глаза, наблюдая за разными пришлифовками, которые вышли настолько плотными, что трудно было заметить соединения. В продолжении работы карты мы праздновали только пятнадцать дней.

Один из департаментов лопнул, но счастливо, ибо я потом и не нашел который. В середине одного департамента оказался маленький департамент, названия которого я так и не узнал, но мне сказали, что в этом департаменте родился президент Лубэ.

Ко дню открытия выставки карта не была готова, а в отделе, в котором карта должна была стоять, был полнейший хаос. Посему и мне повелено было передать карту президенту, как подарок царя французскому народу в день открытия выставки. Задача.

Стал подыскивать помещение. Нашел в Русском отделе зало в царских теремах. Зал большой и совершенно пустой, да и отдел почти полный, так что президент хотел его осматривать. Опять притча: высота зала пять с половиной аршин, а витрина семь аршин. Решил соорудить мольберт, декорировать его шкурами белого медведя, благо даром дали на подержание, и на них положить карту. Вышло очень красиво. Как ассистентов, по бокам поставили двух русских матросов-адонисов.

После ухода Лубэ из отдела нахлынула публика. Тут я в первый раз услыхал, как восторгаются южане, и наслушался разных похвал.

Предполагал тотчас же увезти карту в отдел около Инвалидов, но публика не допустила, и только вечером я с трудом ее снял и перевез. Поместив карту в витрину, я наконец окончательно сдал ее французскому правительству.

Оригинальное отношение к карте: привезя ее в Париж, я не знал, куда ее положить. Мне предложили поместить ее в конюшне князя Тенишева, главного комиссара выставки. Не имея другого помещения, я оставил карту там. Князь Тенишев потом требовал, чтобы я карту убрал, ибо он боится, что она может сгореть. Я тогда обратился к послу, прося его взять карту в свой дворец, но он замахал руками и наотрез отказался. Поместить же ее в отделе я не мог. Там шла усиленная работа, таскали тяжелые экспонаты, и карту наверное бы изломали. Так она и пролежала в конюшне.

Французское правительство, получив от меня карту, немедленно поставило охрану из трех гвардейцев (гардиенов). Оценили ее французы в шесть миллионов франков и после Выставки поставили в Лувр, в залу Людовика XIII. О карте издано несколько брошюр, особенно интересна одна на английском языке и со многими рисунками. За карту я получил командорский крест Почетного Легиона, а фабрика — высшую награду».

В настоящее время работа хранится в музее города Компьена.